Знаете ли вы, почему спартаковцев, динамовцев, армейцев Москвы и, допустим, Екатеринбурга, у нас в стране называют одноклубниками, а, например, спортсменов «Айнтрахта» из Франкфурта и Брауншвейга в Германии — нет?
Все дело в устройстве футбольного и всего спортивного хозяйства там и тут. Немецкие «Айнтрахты» — это два разных, самостоятельных клуба. Объединяют их, да и то условно, лишь одинаковые названия. И поэтому считать их представителей одноклубниками как минимум некорректно, как максимум нелогично. Да просто неправильно.
А у нас в те времена, когда появлялись «Спартак», «Динамо», «Зенит», «Локомотив», «Торпедо», каждый отдельно взятый «Спартак» или «Зенит» был составной частью всесоюзного общества. Охватывавшего конкретную отрасль народного хозяйства (автопром, «оборонка», наука, профсоюзы, внутренние дела, пути сообщения). Головная организация, насчитывавшая десятки «Спартаков», среди которых и передовой московский, по сути, и была спортивным клубом как таковым. Отсюда и «одноклубники».
ОТ ЦДКА ДО ЦСКА
По той же схеме существовал в СССР и армейский спорт, а внутри него, разумеется, футбол. Центральный офис находился, как положено, в Москве, а «наместники», спортивно-войсковые части — по всей стране. Поначалу «пунктами приписки» служили Дома офицеров, вокруг которых крутилась вся культурно-развлекательная (не только спортивная) жизнь армии и флота. Само собой, «генеральный штаб» располагался в Доме Красной (с 1946 года — Советской) Армии. Главную команду называли ЦДКА, потом ЦДСА, а все остальные — ДО и впоследствии ОДО (окружной ДО).
В середине 50-х клуб получил открепительную от места прежней дислокации и пошел на повышение. Теперь он официально представлял Министерство обороны, его «дочки» — военные округа целиком, и стал именоваться спортивным клубом. Так появились ЦСК МО и многочисленные СКВО. Однако эти аббревиатуры прожили недолго: их неудобно было произносить в разговорах и выкрикивать с трибун, к тому же в провинции все немосковские армейские подразделения мигом нарекли «скворечниками». «Скворцы прилетели», — потешался Тбилиси, когда в ноябре 1958-го на финальный турнир съехались победители шести зон класса «Б»: пять СКВО, из Львова, Одессы, Ростова, Свердловска, Хабаровска, и севастопольский СКЧФ (черноморского флота). Вскоре после этого МО и ВО заменила однозначная «А». Как уверяет знаменитый спортивный врач Олег Белаковский, эту идею подал именно он — в разговоре с важным армейским чином.
Вот так в 1960 году возникли и поныне здравствуют ЦСКА и СКА.
— Для молодого поколения ЦСКА, возможно, обычный клуб, а в мои времена он был по-настоящему великим, — вспоминает полузащитник армейцев конца 80-х Анатолий Коробочка. — Я, простой парень из Симферополя, даже и мечтать не мог, что когда-нибудь в нем окажусь, буду жить на одной базе с великими спортсменами, олимпийскими чемпионами. ЦСКА ведь — это не только футбол, а все виды спорта, и каждый развит на высочайшем уровне. При этом мы все были одной семьей. Да, пускай мы, футболисты, и не привозили золотых медалей, но никто не смотрел на нас свысока. Наверное, это и есть настоящий клуб.
ИЗ РОТЫ В РОТУ
Надо понимать, что центральным и окружными хозяйствами клуб не ограничивался. Практически во всех военных гарнизонах существовали «спортроты» — узкопрофильные ответвления СКА, в которых представители, как правило, атлетических и игровых видов «проходили срочную службу», тренируясь и выступая на ведомственных, областных, а порой даже и республиканских соревнованиях. Впрочем, уровень спортсменов там был все-таки пожиже, чем в «серьезных командах», а дисциплина — заметно хуже, и из спортроты можно было в два счета загреметь в обычную мотострелковую и вместо бега по стадионному кругу совершать марш-броски на полигон.
Подобная опасность нависала и над талантами из ЦСКА и СКА, но их все-таки щадили, берегли, ссылали в часть лишь за злостное неповиновение командиру-тренеру или не менее серьезные нарушения режима. Меру «злостности» каждый начальник понимал по-своему: один прощал загул, а другой мог дисквалифицировать за опоздание к отбою. Спартаковец Ольшанский в «Разговоре по пятницам» вспоминал, как за самоволку в пансионат «к девочкам» тренер Шапошников собирался разжаловать футболистов в солдаты, а его помощник, великий Бобров, с живым интересом расспросив подробности приключения и уточнив, красивые ли девочки, «отмазал» провинившихся.
АГЕНТСТВО «ВОЕНКОМАТ»
Не было и никакой системы подчинения между клубами. Всеми одинаково заправляло Министерство обороны, поэтому ЦСКА не мог вытянуть никого из СКА по щучьему велению, по своему хотению, а только запросив разрешение генералитета. Иначе бомбардир Андреев вряд ли надолго задержался бы в Ростове-на-Дону.
— Согласие футболиста на переход всегда учитывали, — вспоминает Коробочка. — Не было такого, чтобы в приказном порядке кого-то отправляли в Москву или на Дальний Восток. По крайней мере в мою бытность не припоминаю ни одного случая. Обязательно интересовались, предлагали варианты, условия. Когда я перестал попадать в основу ЦСКА, мог перейти в Ростов, в Киев. Выбрал Одессу. Единственное, чего было нельзя, — уволиться, если уже получил армейское звание и погоны. Внутри системы переходи, куда хочешь, но выйти из нее невозможно. Из-за этого не смог вернуться в родную команду, «Таврию».
Другое дело, что в какой-то момент армейские тренеры обнаружили, что ресурсы клуба ограничивают их творческий поиск и сдерживают рост результатов. Борис Аркадьев, комплектовавший знаменитую «команду лейтенантов» исключительно из военнослужащих (Григорий Федотов из «Серпа и Молота» появился в ЦДКА до него), остро почувствовал это на исходе 50-х и слегка расширил рамки призыва, но брать старался ребят молодых и перспективных. Когда же в 1961-м ЦСКА возглавил Константин Бесков, воспитанный в традициях «Динамо», не стеснявшегося переманивать настоящих звезд, ряды армейской команды впервые обильно пополнили действительно классные исполнители, способные помочь сразу. Роли футбольных агентов блистательно исполняли военкомы и кадровые офицеры, а контракты исчерпывающе заменяла повестка.
ПАПАЕВ КУРГАН
С той поры армейский призыв год за годом обретал все больший размах и в конце концов превратился в разгул, когда любого, будь он хоть капитаном сборной СССР, хоть любимчиком члена ЦК, могли «забрить в солдаты» — то есть облачить в футболку ЦСКА. Тех же, кто отказывался, махом отправляли — куда? Правильно — в часть, в сапоги, ломая карьеры и калеча судьбы людей.
Именно так в середине 70-х сошли со всесоюзной орбиты всенародно популярные «спартачи» Папаев и Ольшанский, торпедовец Никонов, многие другие классные футболисты: возвратиться на прежний уровень после отправки в казарму и вынужденного простоя (Никонова «отфутболили» в Чебаркуль, в обычную «учебку», Ольшанского — вовсе на Камчатку, на корабль) они уже не смогли. Единственный, пожалуй, кто преодолел все эти невзгоды, — Хидиятуллин. Но лишь потому, что в него верил Бесков и предоставил шанс вернуться в большой футбол.
— Многие ребята отказывались переходить в ЦСКА, не желая связывать себя с армией. Я же с высоты прожитых лет признаюсь, что не жалею о своем выборе, — говорит Коробочка. — Если человек верой и правдой служил клубу, вел себя порядочно, ЦСКА никогда не выбрасывал такого на улицу — помогал устроиться в жизни, предлагал работу, повышал в звании. Я в итоге дослужился до полковника, живу в Москве, поиграл и потрудился за границей.
КАК ОБМАНУТЬ ЗМЕЯ ГОРЫНЫЧА
Из футболистов, рекрутированных в те годы ЦСКА, можно было составить не одну сильную сборную. Но, как ни парадоксально, за три десятилетия — 60-е, 70-е, 80-е — армейские команды сообща завоевали один чемпионский титул и один Кубок страны.
— Слишком часто у нас менялись игроки и тренеры, а в футболе прежде всего важна стабильность, — такова версия Коробочки о причинах неудач. — К тому же многие ребята, как уже сказал, не особо горели желанием выступать в ЦСКА. Хотя классных футболистов у нас действительно хватало: Тарханов, Аджем, Чесноков, Назаренко, Астаповский — это только в моем поколении. А до нас были Шестернев, Федотов, Истомин с Поликарповым… Но создать коллектив так и не получалось. А без этого никаких талантов не хватит для победы.
Всякое действие рождает противодействие, и неудивительно, что постепенно футболисты научились обходить ненавистный СКАлозубый призыв. Или хотя бы не попадать в жернова ЦСКА. Сильные футболисты стали откомандировываться в смоленскую «Искру», где и порядки царили более человеческие, и игралось веселее. Руководители команд нашли общий язык и с военкомами, благодаря чему нередко удавалось прикреплять ребят к базирующимся в городе воинским частям, где они якобы и тянули армейскую лямку, появляясь там на самом деле только в день присяги да в ходе генеральских проверок. Потихоньку приток хороших футболистов в армию иссяк, и в середине 80-х все клубы МО дружно посыпались. ЦСКА и ростовчане вылетели из высшей лиги, киевляне и одесситы — из первой. Львовский СКА, чтобы выжить, синтезировался с «Карпатами» — и потянул их за собой ко дну. Потом прикрыли и смоленскую отдушину.
А когда на стыке 80-х и 90-х повсюду стали появляться «хозрасчетные» футбольные клубы, и игроки обрели цену и стоимость, возможности выдергивать их под прикрытием армейской повинности вовсе исчезли. Оказалось, что это даже к лучшему. ЦСКА стабилизировал состав, воспитал собственных звезд и в 1991-м прервал затянувшуюся серию неудач.
Сейчас у футбольных ЦСКА и «СКА-Хабаровска» от тех давних времен остались одни названия и звезды на груди. И напоминают они, к счастью, о славных днях и великих событиях. А вовсе не о том, кто кому принес повестку.
Евгений ЗЫРЯНКИН.